Хотя заглавный персонаж — Цезарь, он не играет большой роли в пьесе, появляется всего несколько раз и гибнет в начале третьего акта. Центральная фигура (и самая длинная роль) — главный заговорщик Брут, в котором борются такие чувства, как честь, патриотизм и дружба. Среди знаменитых цитат из трагедии — предсмертные слова Цезаря «Et tu, Brute» («И ты, Брут?») (в античных источниках они звучат иначе и появились у английских предшественников Шекспира), а также монолог Антония «Friends, Romans, countrymen, lend me your ears…» — речь на похоронах Цезаря. (Википедия)

Речь Брута в трагедии У. Шекспира «Юлий Цезарь»

Брут

Римляне,  сограждане и друзья! Выслушайте, почему я поступил так, и молчите,
чтобы вам было слышно; верьте мне ради моей чести и положитесь на мою честь,
чтобы  поверить;  судите  меня по своему разуменью и пробудите ваши чувства,
чтобы  вы  могли  судить лучше. Если в этом собрании есть хоть один человек,
искренне  любивший  Цезаря,  то  я говорю ему: любовь Брута к Цезарю была не
меньше,  чем  его.  И  если  этот  друг  спросит, почему Брут восстал против
Цезаря,  то  вот мой ответ: не потому, что я любил Цезаря меньше, но потому,
что  я  любил  Рим  больше.  Что  вы предпочли бы: чтоб Цезарь был жив, а вы
умерли  рабами,  или чтобы Цезарь был мертв и вы все жили свободными людьми?
Цезарь  любил  меня, и я его оплакиваю; он был удачлив, и я радовался этому;
за доблести я чтил его; но он был властолюбив, и я убил его. За его любовь -
слезы; за его удачи - радость; за его доблести - почет; за его властолюбие -
смерть.  Кто  здесь  настолько  низок,  чтобы желать стать рабом? Если такой
найдется,  пусть  говорит, - я оскорбил его. Кто здесь настолько одичал, что
не  хочет  быть римлянином? Если такой найдется, пусть говорит, - я оскорбил
его.  Кто  здесь  настолько гнусен, что не хочет любить свое отечество? Если
такой найдется, пусть говорит, - я оскорбил его. Я жду ответа.

                                    Все

     Такого нет, Брут, нет.

                                    Брут

     Значит,  я  никого  не  оскорбил.  Я  поступил  с  Цезарем  так, как вы
поступили  бы  с  Брутом.  Причина  его смерти записана в свитках Капитолия;
слава его не умалена в том, в чем он был достоин, и вина его не преуменьшена
в том, за что он поплатился смертью.

                  Входит Антоний и другие с телом Цезаря.

Вот  его  тело,  оплакиваемое Марком Антонием, который, хотя и непричастен к
его  убийству, но выиграет от этого - он будет жить в республике. В таком же
выигрыше  будет  и  любой  из вас. С этим я ухожу, - и так же, как я поразил
моего  лучшего  друга  для  блага  Рима, так сохраню я этот кинжал для себя,
если моей отчизне потребуется моя смерть.

Речь Марка Антония в трагедии «Юлий Цезарь»

Антоний
О, римляне, сограждане, друзья!
Меня своим вниманьем удостойте!
Не восхвалять я Цезаря пришёл,
Но лишь ему последний долг отдать.
Дела людей, порочные и злые,
Переживают их и часто также
То доброе, что сделали они,
С костями их в могилу погребают.
Пусть с Цезарем так будет. Честный Брут
Сказал, что Цезарь был властолюбив
То был большой порок, коль это верно,
И за него он тяжко поплатился.
Я, с разрешенья Брута и других,
Пришел сюда, чтоб Цезаря почтить
Надгробным словом. Брут и все они —
Почтенные и доблестные люди.
Мне Цезарь другом был, и верным другом,
Но Брут его зовет властолюбивым,
А Брут — достопочтенный человек.
Он пленных приводил толпами в Рим
Их выкупом казну обогащая.
Не это ли считать за властолюбье?
При виде нищеты он слезы лил, —
Так мягко властолюбье не бывает,
Но Брут зовет его властолюбивым,
А Брут — достопочтенный человек.
Вы видели, во время Луперкалий,
Я трижды подносил ему венец —
И трижды от него он отказался.
Ужель и это тоже властолюбье?
Но Брут его зовет властолюбивым,
А Брут — достопочтенный человек.
Не для того я это говорю,
Чтоб Брута опровергнуть; я хочу
Лишь высказать пред вами то, что знаю…
Не без причин его любили вы.
Зачем же вы не плачете о нём?
О здравый смысл!
К зверям ты, верно, скрылся,
А люди потеряли свой рассудок…
Моё там сердце, где почиет Цезарь,
И речь свою я должен перервать,
Пока опять я не приду в себя…

— сцена II, перевод Козлова

Постановка Королевского Шекспировского театра.